И здесь очень важна роль тренера, который должен уметь показать реальную картину мастерства, которое достиг ребенок на каждом шаге своей подготовки.
Я придаю дисциплине огромное значение. Когда я работал с Трэйси Остин или Питом Сампросом, дисциплина была очень жесткой.

Я уверен, что Трэйси, Пит и множество других юниоров временами даже ненавидели меня. Трэси особенно. Но потом они признали, что не стали бы такими выдающимися игроками без моей помощи.
Они должны были бить мяч правильно, и должны были работать, повторяя удар снова и снова. Повторяли 20 раз и, если нужно – еще 40. Добиваясь требуемого качества. И действовали только таким путем. По моему мнению, дисциплина повторения является ключом к успеху.

Если вы хотите стать теннисным игроком – вы не можете позволить себе совершать невынужденные ошибки. Вы совершаете замах, бьете мяч и должны не сомневаться, что он попадет в корт. Единственный способ развить такую уверенность – это постоянная тренировка. Многократное повторение требуемого удара.

Множество родители уверенны, что я излишне требователен к их детям.
Но я уверен, что большинство из них не осознает, какая огромная проблема стоит за этим. Проблема состоит в том, что в современном обществе очень много вещей занимает внимание ребенка, и дети отучаются глубоко концентрироваться на чем-то одном. Это проблема не одного тенниса, а всего общества, в котором все стало меняться очень быстро. Дети имеют компьютеры, видеоигры, кабельное телевидение с сотней каналов, где информация преподносится им в препарированном виде. Достаточно только проглотить. И у детей создается иллюзия, что можно достичь всего, не прилагая достаточных усилий, двигая мышку компьютера или джойстик видеоигры. Нынешнее поколение старается не делать того, что требует значительных усилий. Не говоря уже о физических, но и душевных, и интеллектуальных. Вот почему нынешние дети не читают книг.

Вот почему современные дети не умеют концентрироваться на одном деле. Их внимание переключается постоянно. Они имеют проблемы с последовательностью действий. Совершая несколько шагов, они забывают, что делали на первом шаге. С такой ментальностью невозможно стать великим игроком.
Одно дело научить правильно бить по мячу, но более важно – научить выполнять это очень стабильно. Этой цели невозможно достичь уговаривая ребенка. Здесь требуется дисциплина. Вы должны требовать этого!

Я говорю ребенку: «Ты должен сделать 20 форхендов и все они должны быть совершенно правильно выполнены. Я знаю, ты можешь это сделать, и я не шучу с тобой. Если ты ошибешься один раз – ты будешь бить еще 20 от задней линии. » Когда я говорю «от задней линии» – это означает, что он должен будет исполнить 20 ударов в движении. А это намного труднее, чем то, что он должен сделать.
«Ты думаешь, что ты устал, но после 20 ударов от задней линии тебя будет тошнить от усталости».
И я знаю, что при этом будет думать ребенок. «Вау, мне бы этого не хотелось». И сейчас, под угрозой более тяжелой работы, ребенок будет бояться потерять концентрацию. И внезапно у него прекрасно получаются все 20 форхендов.

Я понимаю, что я говорю не очень приятные вещи, в стиле новомодной теории политической корректности. Но родители бывают просто потрясены, когда на их глазах ребенок вдруг начинает выполнять движение абсолютно правильно.
А дальше требования возрастают – я требую выполнить 30, а затем 40 ударов, шаг за шагом улучшая способность ребенка к концентрации.

Затем я начинаю требовать правильную проводку на всей серии ударов, а затем также добиваюсь баланса, работы ног и т.д. Вы думаете, почему Пит Сампрас владеет таким прекрасным форхендом в движении? Да потому, что он исполнял этот удар тысячи и тысячи раз, будучи ребенком.
При таком подходе речь идет не только том, как ударить. Здесь объединены техника и дисциплина, формируя надлежащую рабочую этику. Только такая комбинация создает теннисного игрока и, при соответствующем таланте, - чемпиона.

Теория зоны.

Главной частью дисциплины, как я её понимаю, это осознанное следование теории зоны. Никто не может точно объяснить этот термин. Но он включает в себя принципиальную часть обучения. Понимание «игры в зоне» позволяет всегда совершать требуемые удары, бить как бы сквозь мяч, буквально пронзая корт.
Для меня удар в зоне – это мяч, посланный примерно 60см. выше уровня сетки. Только на таком уровне мяч можно послать мощно и глубоко. Многие тренеры учат бить мяч намного выше, сообщая мячу сильное верхнее вращение. Но, поскольку вы бьете выше, мячу трудно придать максимальную скорость.

Основная зона для удара – это мощный, глубокий кросскорт

Фактически, понятие зоны существует для каждого удара. Если я нахожусь в правом углу корта и бью мощный, глубокий кросскорт – мяч должен пересекать сетку на высоте 60см. и 10 см левее центральной оттяжки. Вот такой удар я требую от своих игроков. Дисциплина – это не просто техника исполнения. Это еще и учет, откуда ты бьешь, и где и на какой высоте мяч должен пересекать сетку. Понаблюдайте за игрой Сампраса либо Девенпорт и вы поймете, что я имею в виду. Правильная высота над сеткой – ключ к мощному удару навылет (виннеру).

Я работаю с разнообразными мишенями, чтобы развить чувство зоны.
Я имею стойку, на которой я креплю мишени и перемещаю в требуемую точку корта. Мишень – это пару банок из-под мячей, укрепленные на стойке, на высоте 60см. над сеткой и 10 см. левее центра.
И я говорю детям: если ты бьешь таким образом, мяч попадет точно в угол с наивысшей скоростью. Выше – будет аут, ниже - риск попадания в сетку. Объясняется это жесткой связью между допустимой скоростью мяча и его высотой над сеткой. И великие умеют бить мощно и низко. Не столь великие - либо попадают в сетку, либо используют топспин, теряя в скорости полета. От тренеров можно постоянно слышать – обеспечивай больший просвет между мячом и сеткой, используй топспин, но это годится для любителей, но неприемлемо для профессиональной игры, где требуется мощность и длина. Я тренировал девушку, приехавшую тренироваться ко мне, чтобы стать профессионалом, но имевшую, по её словам, проблему – она не обладала выбивающим, мощным ударом. Я попросил её сыграть несколько мячей кроскорт. Мяч пересекал сетку на высоте 1м.80см и выше. Затем я попросил её произвести несколько ударов по линии. Здесь она посылала мяч еще выше. Когда я спросил её, зачем она это делает – она ответила « Разве здесь сетка не выше?»

Я не мог поверить своим ушам. Игрок с таким пониманием игры, перебивая мяч на высоте 2,5 метра над сеткой, собирался играть в профессиональном туре! Профессионал не попадает часто в сетку. Но он и не бьет высоко над ней, потому что они знают каков допустимый диапазон высот мяча над сеткой, обеспечивающий и стабильную игру, и максимальную скорость. Это и означает играть в зоне.

При ударе по линии мяч также должен проходить не выше 60 см.

Вот почему, чтобы развить чувство зоны, я использую мишени при работе с детьми. Каждый игрок имеет дело с влиянием мишени. Например, вы играете с кем-то, кто бьет недостаточно хорошо, но вдруг, когда вы выходите к сетке, он прекрасно вас обводит, к вашему изумлению. Ответ состоит в том, что, приблизившись к сетке, вы стали как бы мишенью, помогая противнику, определить правильную зону для обводки.

Этот же принцип я использую для обучения, расставляя цели в нужных местах над сеткой, развивая у ученика чувство зоны.

(До сетки от бьющего игрока примерно 11м, а до точки приземления, в среднем, вдвое больше. Выбирая цель не по точке приземления, а по сетке вы увеличиваете точность попадания, и надежность удара. Этот принцип используется не только для ударов с отскока, но особенно он важен для подачи, так как для игроков среднего роста практически все поле подачи маскировано полотном сетки и точка приземления плохо видна. Так как она дальше сетки примерно на 6 м., надежность подачи резко увеличивается, если точку прицеливания выбирать на сетке. Прим. переводчика)

Многие дети любят это упражнение. Например Джюстин Гимельстоб. Накануне турнира в Каламазо, где он выиграл свой юниорский национальный титул среди 18-и-летних, я попросил его в конце тренировки побить по мишени. Из 10 бекхендов по линии он попал точно по цели 8 раз. Это было феноменально. Он бил так уверенно, что уже на замахе чувствовалось, что он попадет в цель!
И я сказал, что он не может не выиграть Каламазо. И он выиграл этот турнир!

Некоторые игроки говорят, что требование бить по мишени закрепощает их, и они стараются не делать эти упражнения. Но это только на первое время. Молодая восходящая российская звезда Марина Шарапова, с которой я работал последние несколько лет, вначале не могла вовсе исполнять упражнения по мишеням. Но за пару лет она научилась попадать 8 из 10. Поняв ценность этих упражнений, она уже сама просила мишени, потому что хотела попадать 9 из 10!

Если ребенок имеет проблемы с концентрацией - просьбы о правильном выполнении ударов ему не помогут. Если вы пустите все на самотек, не добиваясь требуемой точности – ребенок никогда не научится концентрации.

Шаг за шагом вы должны приучать ребенка к концентрации. И будьте уверенны. Если вы будете требовательны – концентрация у ребенка улучшится.
Но это отнюдь не означает, что занятия с тренером должны проходить каждый день. К чему стремится большинство из родителей. Им кажется, что занятия с тренером – лучшая форма тренировки и стремятся обеспечить их ежедневно. Они думают, что это на пользу ребенку. Я думаю наоборот. И вот почему. Ребенок теряет чувство свежести, становится эмоционально и физически зажатым.

Марине Шараповой потребовался год, чтобы научиться игре в зоне

Ребенок перестает думать и ощущать свою ответственность за свои действия. Зачем, если тренер делает это вместо него!
Любой из около 20-и мирового класса игроков, которых я воспитал (включая Сампраса, Трейси Остин, Линдси Девенпорт, Джефа Таранго) имели не больше одного урока в неделю, редко два. Исключения были только для приезжающих издалека.

Я очень строг с детьми. Но я считаю, что если они пришли ко мне - это нужно в первую очередь им, а не мне. Я обязан только указать путь. А пройти его они должны самостоятельно. И если ребенок точно бьет сегодня 5 ударов из 10, в конце тренировки я говорю: через неделю я хочу видеть лучший результат.
И задача уже становится не моей, а самого ребенка, потому что к следующему уроку, он должен добиться этого самостоятельно. И самостоятельная работа разовьет его внутреннее чувство правильного удара. Чего не происходит, когда он будет ежедневно механически выполнять эти удары по подсказке тренера.

Самым ярким примером является Джеф Таранго. Я очень уважаю его за трудолюбие и настойчивость, так как природа не дала ему большого таланта. Но на уроках он был очень внимательным. Старался осмыслить и прочувствовать все мои указания. А после урока со мной, он неделю работал вместе со своей матерью, которая вводила для него мячи. И он работал и час и два над одним и тем же ударом, пока, в конце концов, его форхенд не стал одним из лучших в мире.

Мне нравится процесс совершенствования.
Мне нравится работать с ребенком и увидев его через пару месяцев, убедится, что игра его немного улучшилась. А через год увидеть более существенное улучшение. Мне нравиться делать детей лучше, чем они были.
Даже со взрослыми я стараюсь работать в таком же ключе. Требовать от них как от моих юниоров. Я знаю, что я действительно способен улучшить их игру.
Мне посчастливилось иметь очень хороших детей. Но были и такие, что попадали ко мне, когда уже почти потеряли надежду. И работая так тяжело, как я требовал от них, многие вернулись в теннис.
Они вдруг становились полными энтузиазма и тренировались и нарабатывали уверенность в своей игре. Уверенность, что работа с ними интересна для меня.

«Как это возможно?» думали они. «Он ведь работает только с чемпионами».
Но, в основном, я принимаю любого. Я не делаю разницы между детьми. Я не ищу чемпионов, и буду помогать любому, кто ко мне обратился.
Мне нравится взаимодействие с ребенком как с личностью. Поэтому я не имею огромной академии. Только я и ребенок. И я делаю это до сих пор. Так как для меня главное, что этот ребенок из себя представляет.

(Здесь, повидимому, Лансдорп противопоставляет свой метод работы с детьми другой известнейшей Академии - Ника Болитьери, на мой взгляд, совершенно не занимающейся ребенком как личностью. В которой добиваются результата за счет колоссальной интенсификации тренировочного процесса. Цель Академии Ника, коммерческий доход, а не индивидуальная, творческая работа. Марина Шарапова маленькой девочкой начинала в Академии Болитьери. Прим. переводчика)

Да, зачастую это работа. Иногда – это удовольствие. Я с детьми выступаю как актер. Ребенок может неудачно сыграть, а я возьму ракетку и пройду на его сторону со словами : «Какого дьявола ты творишь?»
И ребенок начинает лихорадочно соображать, что же такого он совершил, но он полон внимания.
Дети как глина в моих руках.

Многие могут подумать, что я запугиваю детей, но это не так. Я полон уважения к ребенку, но я очень строг, если ребенок не делает того, что требуется. Я никогда не буду мириться с халатным отношением к работе.

И если он не будет по настоящему стараться – я прикажу ему покинуть корт. Плохая работа не нужна ни мне, ни ребенку. Ребенок должен понимать, что он приехал учиться, и только в роли ученика я его буду воспринимать.

Примерно 20 лет назад мне позвонил богатый бизнесмен из Техаса и попросил позаниматься с его сыном 13-и лет. Мальчик прилетел и на первом уроке я увидел, что мальчик неплохой игрок, но имеет лишний вес и находится в слабой физической форме. Через 20 минут я попросил его исполнить 15 глубоких форхендов и бекхендов. Он исполнил форхенды, но когда начал бекхенды – на 5-м ошибся. И вдруг этот малец буквально остолбенел и стал изрыгать проклятия (что, повидимому, видел по ТВ у профессионалов на туре). «Черт побери!», закричал он и бросил ракетку о землю.
«Эй», сказал я, «Ты видишь эти ворота? Прочь отсюда и уезжай назад в Техас»
Ни от кого я не потерплю такого отношения к работе, хотя большинство современных тренеров просто скажут: «Ничего страшного, расслабься и продолжим» Так, по-видимому, и работали с этим парнем в Техасе.

Другая проблема с родителями – это то, что многие считают, что знают, что нужно их ребенку лучше тебя. И дают тебе советы, как их ребенок должен играть. Конечно, они нуждаются в твоих советах, но воспринимают только те, которые сами считают правильными. Конечно, родители всегда желают своим детям лучшего, часто не замечая, что достигают своим вмешательством совершенно противоположных результатов.

Один папа постоянно говорил своему сыну, куда он должен бить. Его рот не закрывался ни на минуту. Как будто он сам играл матч. Практически, он не давал сыну никакой возможности самостоятельно принимать решения во время матча, развить чувство игры.
Игра с трибуны воспринимается совершенно по-другому, чем на корте. И вмешиваясь с трибуны, вы мешаете ребенку развить инстинкты, нужные ему как игроку.
Мальчик никогда не ощущал личной ответственности за происходящее. Если он проиграл, то только потому, что не слушался. Если выиграл, то только потому, что слушался своего умного отца.
Я сказал этому отцу, что он должен прекратить приходить на тренировочные матчи. «Ваш сын должен играть сам и учиться на своих собственных ошибках».

Мать другого ученика, когда у сына улучшилась игра, вдруг стала говорить «мы». Откуда это взялось у неё, когда она в своей жизни не держала в руке ракетку!? Но мне это хорошо знакомо. «Мы» - это когда победа и никогда, когда поражение. Тогда «он» проиграл. Вы никогда не увидите родителей, которые бы сказали «мы проиграли, потому, что играли очень глупо»

Ребенок приходит ко мне на корт, и отец несет теннисную сумку. Это для меня выразительный знак того, что они уже видят своего сына чемпионом.
Роль родителей я вижу в другом. Если ребенка с самого начала будут учить правильно, его мастерство сохранится у них на всю жизнь.
Вот почему так важна правильная подготовка с самого начала обучения.

Многие родители, с целью экономии денег, начинают работать с не очень квалифицированным тренером. Но этот подход создаст в будущем большие проблемы, особенно если ребенок начинал с крайне закрытой хватки.
Дети должны быть научены нарабатывать собственное чувство ударов и чувство игры. И если вы станете учить ребенка, как я здесь описал, в дальней перспективе, вы достигнете намного большего, чем при любой другой методике.